psr1913plus16 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
psr1913plus16) wrote2015-06-23 09:56 am
psr1913plus16) wrote2015-06-23 09:56 am
"Парус" и семантика мифологий
Недавно в ЖЖ пробежала история о том, что Высоцкий написал песню "Парус" по приколу, чтобы показать, что в бардовской песне текст не имеет значения. На самом деле, он безотчетно повторил филогенез поэзии в целом, по крайней мере, европейской. Да, в процессе формирования понятийного мышления из образного, всю остаточную образность уносит литература. Но ведь "днем раньше" эта образность, функционально, была субстратом мифологического мировосприятия, где разноморфные, с нашей т.з. никак между собой не связанные образы-метафоры в равной мере указывали на одну и ту же семантику мифа. А в "Парусе"? Череда метафор, в которой все общее, что можно усмотреть, выражается семантикой "беспокойства".
"Настоящая" поэзия отличается от такого прикола только своего рода "интеллектуальной игрой", где требуется, чтобы соседние строчки стихотворения были связаны между собой по смыслу. Но по сути это тот же бессмысленный (и уже не нарочито бессмысленный, а по сути) хоровод метафор вокруг семантики. Ну например: "Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам...".
Аналогичной интеллекуальной игрой пронизаны сюжеты мифов в той форме, как они нам достались. Скажем, уподобление Ахилла льву традиционно подчеркивает не физическую силу, а смелость, решительность. Но ведь хищник семейства кошачьих не несет в себе онтологически никакой такой смелости. Если надо, может и удрать, как дворовая кошка. Дело в том, что в мифологическую эпоху Ахилл и лев входили в общий образный ряд метафор и семантически обозначали одно и то же. Впоследствии, это отождествление было рационализировано как поэтическое перенесение. Т.е. имела место "интеллектуальная игра" по переосмыслению мифологического наследия так, чтобы оно выглядело наименее абсурдно. Например, общество, "проснувшись", вдруг обнаружило, что ее отцы-основатели, в сказаниях, поедают своих детей, а дети - отцов. Потому что семантика соответствующих мифов - это тотем, а он неразрывно (т.е. на самом деле как раз _разрывно_) связан с поеданием. Пришлось рационализировать, заменив менее приемлемые образы более примлемыми. Так появился Эдип, оскверняющий отцовское ложе (вместо того, чтобы его, отца, поедать).
Т.е., в итоге получается так. Образное мышление распадается на понятийное плюс фольклор плюс риторика (она уносит свою часть образности в суды и партсобрания). Либо на понятийной мышление плюс литература плюс антириторика (это когда аргументируют языком мартина алексеевича).
Как красиво.
"Настоящая" поэзия отличается от такого прикола только своего рода "интеллектуальной игрой", где требуется, чтобы соседние строчки стихотворения были связаны между собой по смыслу. Но по сути это тот же бессмысленный (и уже не нарочито бессмысленный, а по сути) хоровод метафор вокруг семантики. Ну например: "Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам...".
Аналогичной интеллекуальной игрой пронизаны сюжеты мифов в той форме, как они нам достались. Скажем, уподобление Ахилла льву традиционно подчеркивает не физическую силу, а смелость, решительность. Но ведь хищник семейства кошачьих не несет в себе онтологически никакой такой смелости. Если надо, может и удрать, как дворовая кошка. Дело в том, что в мифологическую эпоху Ахилл и лев входили в общий образный ряд метафор и семантически обозначали одно и то же. Впоследствии, это отождествление было рационализировано как поэтическое перенесение. Т.е. имела место "интеллектуальная игра" по переосмыслению мифологического наследия так, чтобы оно выглядело наименее абсурдно. Например, общество, "проснувшись", вдруг обнаружило, что ее отцы-основатели, в сказаниях, поедают своих детей, а дети - отцов. Потому что семантика соответствующих мифов - это тотем, а он неразрывно (т.е. на самом деле как раз _разрывно_) связан с поеданием. Пришлось рационализировать, заменив менее приемлемые образы более примлемыми. Так появился Эдип, оскверняющий отцовское ложе (вместо того, чтобы его, отца, поедать).
Т.е., в итоге получается так. Образное мышление распадается на понятийное плюс фольклор плюс риторика (она уносит свою часть образности в суды и партсобрания). Либо на понятийной мышление плюс литература плюс антириторика (это когда аргументируют языком мартина алексеевича).
Как красиво.